Павловец Галина Сергеевна

УДК 81'42'22:316.77:159.942

Павловец Галина Сергеевна

аспирант

Белорусский государственный университет (г. Минск, Беларусь)

e-mail: pavlovets@bsuir.by

 

О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ КОММУНИКАТИВНОЙ РЕАЛИЗАЦИИ ОТРИЦАТЕЛЬНЫХ ЭМОЦИЙ ГОВОРЯЩЕГО

(НА МАТЕРИАЛЕ КИНОСЦЕНАРИЕВ)

 

Аннотация. Статья посвящена специфике изображения коммуникативного поведения героев при переживании некоторых отрицательных эмоций в прецедентных киносценариях. Анализируются речеповеденческие тактики, участвующие в моделировании эмоционально обусловленных реплик, и их соответствие развертыванию эмоционального переживания.

Ключевые слова: коммуникативное поведение; эмотивность; отрицательные эмоции; речеповеденческая тактика; речевой акт; оценочность; коммуникативная семантика; реплика; киносценарий.

Galina Pavlovets

PhD student

Belarus State University

e-mail: pavlovets@bsuir.by

 

ABOUT SOME FEATURES OF THE COMMUNICATIVE REALIZATION OF THE SPEAKER'S NEGATIVE EMOTIONS (ON THE MATERIAL OF FILM SCREENPLAYS)

Abstract. The article is devoted to the specifics of the portrayal of the communicative behavior of the characters when experiencing some negative emotions in precedent

film screenplays. The speech-behavioral tactics involved in modeling emotionally conditioned replicas and their correspondence to the deployment of emotional experience are analyzed.

Key words: communicative behavior; emotiveness; negative emotions; speech-behavioral tactics; speech act; evaluativeness; communicative semantics; replica; film screenplay.

Эмотивная функция языка, на которую указывал К. Бюлер [3], обнаруживается в эмоциональной коммуникации – «провоцируемой эмоциогенными событиями (как правило, сопровождаемыми и речевыми поступками)» [6, с. 68]. Чтобы выявить специфику конструкций, используемых в коммуникации субъектом таких отрицательных эмоций, как недовольство, возмущение, злость, гнев, обида, и их «поэтапную» организацию, мы проанализировали некоторые речевые акты (РА) и речеповеденческие тактики (РПТ, термин из [4]), взяв в качестве материала эмоциональной комммуникации героев сценарии советского кино. Перечислим их: «Летят журавли», авт. сц. – В. Розов; «Служебный роман», авт. сц. – Э. Рязанов и Э. Брагинский; «Чужие письма», авт. сц. – Н. Рязанцева; «Осенний марафон», авт. сц. – А. Володин; «Экипаж», авт. сц. – Ю. Дунский и В. Фрид (далее соответственно – ЛЖ, СР, ЧП, ОМ, Э). Полагаем, что эти прецедентные ленты (а значит, и их основы), даже несмотря на цензуру советского времени, содержат психологически достоверные, но и кодифицированные модели эмоциональной коммуникации. Мы разделяем мнение М. Г. Безяевой, что «тексты фильмов (…) удобнее для анализа, так как дают максимум информации о типах отношений говорящего, слушающего и ситуации в определенной про- и перспективе, чего часто не предоставляют тексты, полученные в результате полевых наблюдений над звучащей разговорной речью» [2, с. 26].

В материале прослеживаются два больших блока речеповеденческих тактик, отвечающие за моделирование эмоций героя, выраженных в его репликах. Можно заметить, что больше всего коммуникативное реагирование говорящего в их рамках соответствует этапам «первовидения» и «второвидения» травмирующей ситуации, отмеченным в [7]. Началом протекания отрицательных эмоций являются восприятие субъектом травмирующего фактора и его отрицательная оценка [1, с. 299]. В лингвистике считается [8], что подобное спонтанное реагирование выражается в эмотивных и эмотивно-оценочных РА, но материал позволил дополнить данную группу.

1 а) Эмотивные РА в материале таковы: А-а-а!, Господи, Ой, У, Фу, Черт, Честное слово, Эх. Согласно рабочему словарю коммуникативной семантики М. Г. Безяевой, приведенному в [9], их семантические параметры контекстуально обусловлены и в данном случае показывают отклонение от нормы, непосредственное столкновение с травмирующей ситуацией, ее непринятие, затронутость личной сферы говорящего. Для недовольства и возмущения эмотивные РА употребляются связанно, «обрамляя» другие РПТ: – Господи, когда это кончится! (ОМ); Опять пополнение, э-эх! (ЛЖ) и образуя «модально-эмоциональную рамку» (В. Гак, [5]). Интенсивность злости и гнева моделируется в автономном употреблении эмотивных РА: А-а-а! (ЛЖ); временно препятствующих прагматической реализации в речи иных интенций.

1 б) В материале есть эмотивно-оценочные РА: Грубиян! Холера малохольная! Двадцать пять лет – и быть извини меня, таким дураком! (ЛЖ); Черт знает что! Что за бредовая идея! (ОМ); Кобель высшей марки (Э); Подумаешь, цаца! Мымра! (СР); Эх ты, сестренка! (ЧП). Возможна особая экспрессивная конструкция, примыкающая к данной подгруппе: – Это сель, грязевой поток (…) Быстро, негодяй, бежит... (Э); Обруч не поддавался (…) – Держится, сволочь, — доложил <Игорь> командиру (Э). Мы полагаем, что в такой предикативной основе с инверсией отражена пропозиция, приближенная к «первовидению» травмирующего фактора.

1 в) За «первовидение» травмирующего фактора в речи героев отвечают и конструкции отрицательного  эмотивного дейксиса. О партикализации как одной из семантических универсалий эмотивного синтаксиса говорится в [7] на примере частиц Это, Вот (тебе (и)). В нашем материале для отрицательных эмоций характерны и частицы ну, так, местоимение всё: – Ну вот, кофе, красненького… <купили> Мельчают люди, мельчают! (ЛЖ); – Ну всё. Тогда <без помощи> я пропала (ОМ); – Так, – сказал он <водитель> с удовлетворением. – Значит, ты меня первый ударил (ОМ); Налетела гроза. Генерал сердито крякнул: – Ну вот, пожалуйста. (Э). В данном контексте для этих частиц актуальны параметры несоответствия ожидаемому и (или) норме, нереализованности личной сферы, негативного отношения к ситуации [9].

1 г) Момент неприятного удивления при «первовидении» фиксирует вопрос-осознание, показывающий непонимание и (или) непринятие травмирующего фактора. Л. А. Пиотровская рассматривает в качестве подобных средств только группу эхо-конструкций с Как типа Как не думал? [7]. На нашем материале ее можно дополнить местоимением какой и вопросами Что (это) + (такое / значит): – Папа, у нас краски не хватило. – Какой краски? Зачем ты выходил на балкон?; Не поздоровавшись, (…) комиссия как саранча набросилась на мебель. – Что это такое? – изумилась Калугина (СР); – Вот, Палыч, мы тебя не отпускаем. – Что значит не отпускаем? Вы хотите собирать грибы? Вот и собирайте. А я не хочу, и все (ОМ).

1 д) Конструкции с оценочным эхо-повтором имеют в составе слово или группу слов-«триггеров», повторяющих фрагмент предыдущих реплик собеседника, который и является травмирующим: – Тебе дадут интересную работу – любую, какую ты захочешь… – Ай, брось, Анюта! Брось! …Любую работу…Мне не нужно любую, мне нужно летать! (Э); Бузыкин. Нина! Я был в вытрезвителе. Клянусь Леной. Нина. Клянешься Леночкой! Когда она сейчас там... в воздухе! (ОМ); – Ее <Веру> жизнь до этого довела. – Жизнь?! – Ангелина Григорьевна изумленно покосилась. Взяла Зину за подбородок (ЧП). Данные высказывания возможны только в форме ответной реплики.

1 е) Неодобрительные суждения с негативным денотативным компонентом дают рационально-логическую оценку травмирующему фактору: Безобразие, 12 часов, а он еще спит (ЛЖ); Это вранье! Очень вызывающе; Вы бездушная, черствая (СР); Слушай, это уже хамство (ОМ). Примеры, где данные конструкции являются стартовыми, вновь образуя модально-эмоциональную рамку, не позволяют в полной мере соотносить их со «второвидением» и рефлексией: <Отец> в упор спрашивает: – А где Вероника? Борис (уклончиво). Занята. Федор Иванович. Это нехорошо. Что значит – занята? Жених уезжает! (ЛЖ).

2. По мнению компьютерных лингвистов [10], во фразах типа «Наташ, тебе не кажется, что тебе пора заниматься учебой?» имеет место имплицитное выражение отрицательных эмоций. В нашем материале также выделяется блок конструкций со стратегией сознательного речевого поведения по восстановлению эмоционального комфорта, который поэтому может ассоциироваться со «второвидением». Сюда относятся такие РПТ, как: запрет, побуждение, отказ, вопрос-детализация, угроза, нотация, приказ, просьба, протест, требование, замечание, возражение, декларация ущерба, предупреждение, распоряжение, разные типы упреков и др., анализ которых останется за рамками данной статьи в силу ее объема.

Отметим, что границы между блоками «первовидения» и «второвидения» на коммуникативном уровне достаточно условны. Так, пример Я на этих коновалов найду управу! (Э) в лингвистике рассматривается как РА угрозы с экспрессивным компонентом, не имеющий отношения к эмотивным и эмотивно-оценочным РА. Однако трансформации типа: *Я на них найду управу! Коновалы!, где второй фразой как раз и станет эмотивно-оценочный РА, а также возможность употребления в конструкциях второго блока номинаций с неодобрительным денотативным значением для каузатора эмоции  типа – А потому, что нельзя быть эгоисткой! – возмущался отец (ОМ) свидетельствуют о пересечении интенций второго блока с конструкциями из первого с разными видами отрицательной оценки.

Таким образом, анализ показывает, что в киносценариях эмоционально обусловленные реплики героев моделируются при помощи широкого спектра РПТ, имеющих собственную логику развертывания, что способствует созданию эффекта психологический достоверности речи героя и ее драматизации.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Апресян В. Ю. Метафора в семантическом представлении эмоций / В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян // Актуальные проблемы современной лингвистики: учеб. пособие. – М., 2008. С. 293 – 306.
2. Безяева М. Г. Семантика коммуникативного уровня звучащего языка. – М., 2002. – 751 с.
3. Бюлер Карл. Теория языка. М.: Прогресс, 1993.
4. Верещагин, Е. Язык и культура. Три лингвострановедческие концепции: лексического фона, рече-поведенческих тактик и сапиентемы / Е. Верещагин, В. Костомаров. – М., 2005.
5. Гак В. Г. О модально-эмоциональной рамке предложения // Новые явления и тенденции во французском языке: межвуз. сб. науч. тр. – М., 1984. – С. 169–174.
6. Красавский Н. А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах: Монография. – Волгоград: Перемена, 2001. – 495 с.
7. Пиотровская Л. А. Эмотивность и дейксис // XLIII Международная филологическая конференция, 11 – 16 марта 2014 года : тезисы . – СПб., 2014. – С. 321 – 332.
8. Пиотровская, Л. А. Эмотивные высказывания как объект лингвистического исследования : На материале рус. и чеш. яз. – СПб. : СПбГУ, 1994. – 146 с.
9. Савина Е. А. Русские фатические контактоподдерживающие конструкции - реакции на информативность сообщения как часть системы коммуникативного уровня языка : дис. ... канд. филол. наук : 10.02.01. – Москва, 2018. – 265 с.
10. RuSentiment: An Enriched Sentiment Analysis Dataset for Social Media in Russian / Rogers A. [et al.] // Proceedings of the 27th International Conference on Computational Linguistics (COLING 2018), August, 2018, Santa Fe, NM. – P. 755–763. – [Electronic resource]. – Mode of access: https://www.aclweb.org/anthology/C18-1064/. – Date of access: 15.04.2021.

REFERENCES

 

1. Apresyan V. YU. Metafora v semanticheskom predstavlenii emotsiy / V. YU. Apresyan, YU. D. Apresyan // Aktual'nyye problemy sovremennoy lingvistiki: ucheb. posobiye. – M., 2008. S. 293 – 306.

2. Bezyayeva M. G. Semantika kommunikativnogo urovnya zvuchashchego yazyka. – M., 2002. – 751 s.

3. Byuler Karl. Teoriya yazyka. M.: Progress, 1993.

4. Vereshchagin, Ye. YAzyk i kul'tura. Tri lingvostranovedcheskiye kontseptsii: leksicheskogo fona, reche-povedencheskikh taktik i sapiyentemy / Ye. Vereshchagin, V. Kostomarov. – M., 2005.

5. Gak V. G. O modal'no-emotsional'noy ramke predlozheniya // Novyye yavleniya i tendentsii vo frantsuzskom yazyke: mezhvuz. sb. nauch. tr. – M., 1984. – S. 169–174.

6. Krasavskiy N. A. Emotsional'nyye kontsepty v nemetskoy i russkoy lingvokul'turakh: Monografiya. – Volgograd: Peremena, 2001. – 495 s.

7. Piotrovskaya L. A. Emotivnost' i deyksis // XLIII Mezhdunarodnaya filologicheskaya konferentsiya, 11 – 16 marta 2014 goda : tezisy . – SPb., 2014. – S. 321 – 332.

8. Piotrovskaya, L. A. Emotivnyye vyskazyvaniya kak ob"yekt lingvisticheskogo issledovaniya : Na materiale rus. i chesh. yaz. – SPb. : SPbGU, 1994. – 146 s.

9. Savina Ye. A. Russkiye faticheskiye kontaktopodderzhivayushchiye konstruktsii - reaktsii na informativnost' soobshcheniya kak chast' sistemy kommunikativnogo urovnya yazyka : dis. ... kand. filol. nauk : 10.02.01. – Moskva, 2018. – 265 s.

10. RuSentiment: An Enriched Sentiment Analysis Dataset for Social Media in Russian / Rogers A. [et al.] // Proceedings of the 27th International Conference on Computational Linguistics (COLING 2018), August, 2018, Santa Fe, NM. – P. 755–763. – [Electronic resource]. – Mode of access: https://www.aclweb.org/anthology/C18-1064/. – Date of access: 15.04.2021.